454091 г. Челябинск, ул. Коммуны, д. 69
       
    

Российские подростки на пути к толерантному сознанию

Сафонова Н.К.

В последние десятилетия конца XX-го, начала XXI – века все чаще и отчетливей звучит мысль о том, что главная опасность для человечества связана не столько с техногенными, сколько с антропогенными проблемами. Действительно, цивилизаторские успехи и достижения далеко опережают темпы духовно-нравственного совершенствования человеческого сообщества. Шаги в сторону знания далеко обгоняют шаги в сторону совести, – о чем с тревогой в своих последних рассказах говорит писатель Ф.Искандер.

По-видимому, не случайно одной из актуальнейших международных проблем стала проблема толерантности, проблема понимания и взаимоприятия во имя выживания и развития.

Для российского общества эта проблема многократно актуальнее нежели для иных прочих в силу переломного момента, который оно (общество) сегодня переживает, что всегда сопровождается обострением противоречий и возрастанием конфликтности.

Как в этих условиях формируется толерантное сознание юных россиян, какие проблемные точки здесь существуют? На эти вопросы позволяют в какой-то степени ответить данные социологического зондирования состояния толерантного сознания челябинских подростков, полученные в ходе научных исследований студентов факультета документальных коммуникаций Челябинской академии культуры и искусств – на них мы и будем опираться в своих размышлениях.

Первое, что бросается в глаза, это расплывчатость, нечеткость представления смыслового значения понятия «толерантность». Для большинства подростков характерен самый поверхностный уровень знания – знают, что это касается отношений между людьми и связано с конфликтами и их преодолением. Примерно треть респондентов пытаются конкретизировать данное понятие, сводя его к значению – «терпимость», «доброжелательность». Существенно, что очень немногие прямо употребляют эти понятия; большинство же пытаются выразить их через другие знакомые им понятия, связанные с какими-либо проявлениями добрых чувств вообще: «помощь ближнему», «щедрость», «товарищество», «соболезнование» и даже «спонсорство», интуитивно понимая, может быть, что толерантность есть производное общего нравственного развития личности. Так же примерно треть респондентов вообще не смогли объяснить значение понятия «толерантность», указав только, что это «какое-то чувство».

Следует оговориться, что есть, конечно, существенная разница в ответах по этой позиции у подростков, представляющих разные типы общеобразовательных учреждений. Подростки элитарных школ (лицеев, гимназий) довольно бойко и вполне точно передают сущность данного понятия. Многие из этих школ работают по программам ЮНЕСКО, посвященным развитию толерантности, имеют соответствующие элективные курсы или практикумы. В обычных школах информированность и понятийная грамотность относительно толерантности значительно ниже. Как видим, образовательное неравенство сказывается и в этом случае, что, конечно, не безобидно, так как речь в данном случае идет не просто о сумме дополнительных знаний, а о знаниях, определяющих социальные отношения.

Справедливости ради, отметим, что понятийная грамотность еще не гарантирует толерантную установку сознания. Подростки весьма рационально отбирают информацию, особенно даваемую в стенах школы. Здесь многое усваивается с установкой на кратковременное запоминание, особенно если предмет не предполагает обязывающей отчетности. Это расхождение между понятийной информированностью и внутренними установками сознания продемонстрировали ответы подростков по другим позициям темы.

Так, например, большинство респондентов, вне зависимости от типа школы, признались, что делят мир на «своих» и «чужих», что подтверждает горький вывод социологов, указывающих, что для мышления россиян характерна скорее полярность, категоричность, нежели лояльность и терпимость.

У подростков это стремление к поляризации, скорее всего, еще не носит идеологической окраски. Может быть, высокий результат здесь (84%) связан с тем, что это возраст пика групповой зависимости, страстной жажды обретения своей общности, а «своя» легче и сильнее осознается в противопоставлении. Гораздо интереснее шкала признаков, согласно которой подростки разделяют «своих» и «чужих».

Подростки в своей дифференциации не склонны основываться на изучении и осмыслении таких глубинных и корневых образований, как взгляды и убеждения,(этот индикатор отметили 24 % респондентов) – что естественно, ибо требует времени, опыта, усилий. Большинство подростков основывают свою дифференциацию на более легко улавливаемых индикаторах: «интересы», «увлечения», «пристрастия». Но ведь именно они относятся к разряду импульсных, текучих, динамичных. Поэтому оценки, на них построенные, неизбежно неточные, поверхностные и подростки, в результате, сами сужают себе поле возможных социальных контактов.

Существенно то, что только 3% респондентов среди оснований деления на «своих- чужих» указали национальный индикатор. Возможно, это связано с региональными особенностями: Южный Урал полиэтнический регион, который в этом качестве формировался исторически, так что уральцы прошли долгий путь выработки «гена толерантности». С другой стороны, в данном случае, возможно срабатывает нравственный инстинкт – в глубинах сознания (хочется надеяться!) еще есть понимание, что такое деление – вещь стыдная и неправильная. Хотя, вполне допустимо, что подростки здесь «спрятали» свои истинные соображения по этому поводу (анкеты, конечно, анонимные, но искушенные в коварстве взрослых, подростки подстраховываются на всякий случай). Что ксенофобские настроения распространены в подростково-юношеской среде, красноречиво свидетельствуют надписи на заборах и стенах домов и нефиксируемые обыденные разговоры подростков в своей среде.

В принципе, непохожесть возможного партнера по общению на себя подростки , в основном, воспринимают спокойно (53%). Может быть, это связано с тем, что подростки, открывая себя, свою уникальность, склонны думать, что никто и не может быть на них похож? А, скорее всего, подросткам не достало параметров для выбора решения – не уточнено, чем «непохожий», а это для подростков весьма существенно, (некоторые респонденты так и оговаривались – «смотря чем не похож»). Интонация этой оговорки, отметим, весьма неспокойная. Скорее всего, в этом случае мы имеем дело с типичным проявлением нулевого уровня толерантности (нейтрально-конфликтного), когда толерантность носит избирательно-ситуативный характер, до первой искры, вызывающей взрыв недовольства.

Не велик, но и не мал процент тех, у кого «непохожие» вызывают раздражение (27%), легко перерастающее в агрессию. Об этом тоже свидетельствуют ремарки респондентов: «смотря как себя поведет», « если не будет нарываться», «если без понтов» и т.д. В ответах подростков явно прочитывается склонность к «конкуренции позиций» – задиристость, потенциальная готовность и желание «себя показать». Это является естественным проявлением подросткового «чувства взрослости» и объективным источником интолерантности. Подростки часто ищут острых, конфликтных ситуаций, в которых, как им кажется, они могут наиболее очевидно проявить и доказать свою состоятельность. Этические соображения при этом оказываются на периферии сознания, либо отсутствуют вовсе.

В идеале, жизнь, «непохожая на нашу» интересна для подростков (на это указали 64% респондентов); у 11 % этот интерес очень активен и только для 21 % это не представляет какого-то интереса.

Интерес к незнакомому, непривычному, новому должен быть, по идее, нормой для подростков. Находящиеся в ситуации самоопределения, они должны быть заинтересованы в многообразии впечатлений, создающих базу для сравнений, сопоставлений, утверждения в своих выборах и решениях. Поэтому можно только порадоваться проявлению такого интереса. Правда, несколько смущает характер этого интереса – может быть, слишком поверхностный, праздно-туристический («все понемногу», «что-нибудь экзотическое»).

Ответы респондентов-подростков позволяют увидеть, что интерес к многообразию есть, но до признания многообразия, (а это одна из необходимых составляющих толерантности), еще, по-видимому, путь неблизкий. Так, например, в «другом мире», даже в гипотетическом режиме, подростки уже обозначают конфликтные точки. Раздражение может вызвать «непривычный образ жизни» (13 %), «непривычные обычаи и традиции» (27%) и, особенно, «непохожие на наши понятия и представления».

В принципе, типовая логика восприятия при новых контактах такова, что сначала человек фиксируется на разнице, а потом ищет точки сближения, конечно, если заинтересован в этом. Беспокоит то, что готовность к движению на сближение просматривается слабо, тогда как реакция отторжения срабатывает почти на рефлекторном уровне.

Но раздражаясь, сопротивляясь, подростки все же осознают, что мир, в котором царит многообразие, лучше единообразного, унифицированного мира – так считает большинство, 74 % респондентов. Подростки, если не понимают, то чувствуют, что в такой многообразный мир больше шансов вписаться и найти свою точку самостояния и движения к успеху и благополучию.

Гипотетически подростки признают и право на разность позиций и мнений; подтверждением тому стал ответ на вопрос «может ли быть одна правда для всех и одно счастье для всех» – 69 % респондентов ответили в этом случае отрицательно, (заметим, все же, что не подавляющее большинство!). Идеология монопольной абсолютной правды, давлевшая над сознанием многих поколений людей в нашей стране, постепенно уходит в прошлое. Понятие «права и свободы личности» перестает быть абстракцией для детей и подростков современной России. Сознание этих прав на индивидуальном уровне формирует сопротивляемость давлению в разных его формах и обличиях. Так, опять-таки 68 % респондентов считают, что нельзя ограничивать права и свободы человека даже под флагом интересов государства и общества; точно также, как нельзя приобщать людей даже к хорошему против их воли, насильно.

Справедливости ради, отметим, что позиция эта у подростков неустойчивая, колеблющаяся и сомневающихся пока вполне достаточно – 32%. Подростки все еще допускают возможность насилия, если не физического, так психологического, оговариваясь, что «и против воли возможно», «все зависит от силы внушения», демонстрируют неосознанную готовность ему подчиниться.

Вообще, подростки одновременно обнаруживают и «терпимость сильного», проявляющуюся в излишней самоуверенности, желании доминировать, (так, 34 % респондентов в предлагаемой ситуации – «если вам что-то не нравится, кажется неправильным, как вы себя поведете» – высказались за право «переделывать и исправлять по собственному усмотрению»). Одновременно, они демонстрируют и «терпимость слабого», проявляющуюся в стремлении подчиняться, соглашаться с любыми требованиями окружающих.

Эта же противоречивость проявилась и в размышлениях подростков по поводу путей и условий, которые могут способствовать миру и согласию между людьми. Здесь, только что активно высказывающиеся за многообразие, подростки начинают дружно упирать на пользу схожести и даже … одинаковости: «когда есть сходство в мировоззрении, вкусах, характерах», « при условии одинакового мнения», « при условии равенства во всем» и т.д. Равенство видится прежде всего в уравнивании материальных возможностей: «чтобы не было бедных и богатых», « чтобы все жили одинаково хорошо», «доходы должны быть примерно равны», « чтобы одни не обогащались за счет других» и т.д. Как видим, идея социальной справедливости, основанной на уравниловке по-прежнему живуча – ее, конечно, питают ситуации чудовищного разрыва между социальными полюсами богатых и бедных в современной России. С другой стороны, для юного нетерпеливого ума идея соблазнительна и своей простотой: не надо совершенствовать свои личные качества, проявлять волю и предприимчивость – унифицировать доходы и все! Будем надеяться, что это «детская болезнь» роста. Основания для такой надежды есть: например, в исследовании института социологии РАН 67% студентов-выпускников высказались за то, что более справедливо и перспективно то общество, где доходы человека зависят от усилий и личных качеств самого человека. Молодые люди пережили первые отрезвляющие столкновения с реальной жизнью и уже понимают, что равенство невозможно, разность заложена в самой природе, создавшей каждого из нас уникальным.

Высказывают подростки и идею моноэтнического общества, как условия его бесконфликтности («чтобы все были одной расы») – идея не новая и опасная, печально, что вполне зрелые политики и общественные деятели по-прежнему вбрасывают ее в незрелые умы.

Кто-то увидел путь к согласию в совместном прохождении через экстремальные ситуации («когда случается что-то из ряда вон, то люди объединяются»). Увы, история показывает, что объединение на такой основе весьма недолговечно и непрочно. Еще опаснее соблазн создавать экстремальные условия искусственно под флагом идеи всемирного объединения.

Пожалуй, ближе к истине те, кто предположил, что сильнее всего сближает людей опыт длительного совместного сживания, совместной деятельности («когда люди долго находятся вместе и приспосабливаются друг к другу»). Это естественный путь, но очень долгий и негарантированно результативный, (вспомним «дружбу народов» в советской империи).

Увы, меньшинство увидели этот путь или это условие в самих себе – в своих усилиях понимания, доверия и доброжелательности. Не хочется предъявлять счет к самим себе, не хочется эмоциональных затрат и психологического напряжения, поэтому путь к толерантности не будет легким.

Характерно, что самовоспитание и воспитание вообще очень глухо было упомянуто подростками среди факторов влияния на распространение идей толерантности в обществе. Среди главных здесь подростки поставили культурную среду и уровень культуры общества и личности. Возможно на такой результат повлияло участие в исследовании весьма симпатичных студенток ЧГАКИ; тем не менее это правильно по сути! Чем богаче и разнообразнее культурный опыт, тем тоньше и глубже эмоциональные и интеллектуальные реакции. Напомним, что к чертам толерантного сознания относят способность ставить себя на место другого, способность к сопереживанию, умение слушать и слышать, чувство юмора – качества, к развитию которых причастны литература и искусство. Таким образом, место библиотеки здесь явно не из последних!

На вторую строку факторов содействия развития толерантности подростки поставили «традиции, существующие в обществе», следом идет «образование». До странности мало «голосов» собрали «законы, регламентирующие поведение людей» – и здесь сказывается наш всеобщий правовой нигилизм.

Удивляет, насколько мал запас жизненных и литературных наблюдений подростков по данной теме. Эту позицию большинство подростков либо оставили без ответа, либо привели дежурные факты: «пенсионеры в транспорте ругают молодых», «скины бьют иностранцев». Между тем, по данным статистики, у подростков до 16-ти лет имеется весьма богатый опыт столкновения с интолерантными образцами поведения: 66% знакомы с драками, 50% – с хулиганством, 35 % – с вымогательством и шантажом, 13% знают, что такое нападение с целью насилия. Особенно поражают другие цифры: 18% в этих ситуациях выступали в роли потерпевших, 25% в роли свидетелей, 39% – в роли наблюдателей и 14% – в роли участников. Цифры красноречивые: богатый и опасный опыт агрессии, насилия, давления и печальный опыт беззащитности и согласия с насилием.

Прискорбно, но на сегодняшний день у нас отсутствует очень важный компонент развития толерантного сознания: толерантная среда, дающая обилие обыденных примеров толерантного поведения. А именно примеры в этом случае действуют во много раз убедительнее любых, самых проникновенных проповедей.

Что касается литературных примеров, то их также в арсенале подростков немного : «Приключения Гекльберри Финна», «Хижина дяди Тома» (отзвуки прежних идеологических догматов о неграх, угнетаемых белыми расистами в капиталистическом обществе). Конечно, литературный опыт подростков шире, но суть в том, что данная тема при чтении никогда не обозначалась для них в меню информации к размышлению. И проблема собирания убедительного и яркого художественного материала вокруг этой темы остается по-прежнему актуальной, как и поиск форм и способов его продвижения и предъявления подросткам.

Любопытную информацию дает, обозначенная подростками, конфликтная карта – иерархия актуальности для них разных конфликтных ситуаций.

На первом месте здесь оказались межнациональные конфликты, особенно у 14-летних респондентов. Вспомним, что совсем немного подростков (3%) указали национальность в качестве индикатора деления на «своих-чужих». Это расхождение подтверждает наше впечатление о скрытном, завуалированном характере данного конфликта. Подростки знают, что деление по этому признаку реально происходит в обществе на уровне групп, «определенных сил», отдельных людей и знают, что конфликты на этой почве жестоки и опасны. А поскольку досуговое коммуникативное пространство 14-летних значительно расширяется (дансинги, клубы, игровые салоны, позднее гуляние на улице и т.д.), то они понимают реальность рисков, с этим связанных. К тому же, не так далека перспектива возможной службы в армии, где подобные конфликты весьма распространены и имеют трагические исходы. Таким образом, тревога 14-летних подростков по этому поводу вполне понятна.

На втором месте по степени актуальности у подростков конфликт межпоколенный – «дети-взрослые». Это закономерно, так как подростковый возраст – это пик периода автономизации, утверждения своего «Я». Актуальность же этого закономерного конфликта усилена своеобразием переживаемой нами социокультурной ситуации, способствующей разрушению межпоколенных связей по большинству позиций.

На третьем месте конфликт «личность и коллектив». Актуальность его связана с подростковым синдромом, образно описанным поэтом Е.Винокуровым в стихотворении «Отрочество»: отрочество – это страх, «вдруг я не такой как все» и одновременно, ужас, «а вдруг я такой как все». Два этих полюса формируют конфликтное пространство : подросток, с одной стороны, жаждет слияния со сверстнической общностью, а с другой, испытывает страстное желание выделиться, в полной мере почувствовать свою суверенность, что толкает его на неизбежные конфликты с этой общностью. Характерно, что у 14-летних этот конфликт выражен меньше (3-4 строчка иерархии конфликтов), а у 12-летних, напротив, выходит на 1-2 места. Вероятно, 14-летние подростки уже прошли первую острую фазу самоутверждения, они уже хорошо представляют контуры своего «Я», а значит более стабильны. К тому же, больший опыт делает их более осторожными, кроме того, им уже ведомы и другие (не только «боевые») способы самопрезентации.

Четвертую-пятую позиции в подростковой конфликтной карте занимает конфликт социального расслоения – «бедные - богатые».

Мы помним, как активно упирали подростки на социальное и имущественное равенство, как условие общественного благополучия и согласия; здесь же как будто данный конфликт не особенно-то и актуален для подростков – снова противоречие, которое указывает на латентный характер данного конфликта. В реальной жизни детского сообщества этот конфликт проявляется уже достаточно отчетливо : образование «по деньгам», мелкогрупповое деление внутри детских коллективов по социально- материальному статусу, обилие конфликтов между «мажорами» и социальными изгоями. Но на уровне сознания он в значительной степени заблокирован, не вошел еще в стадию рефлексии и идеологизации. Сказывается, вероятно, долгая традиция идеологии социального равенства в нашей стране. Поэтому одни («богатые») не желают открыто заявить этот конфликт, дабы не нарушить свой душевный комфорт, а другие («бедные») – из чувства гордости. Но то, что ситуация здесь достаточно взрывоопасна,( может быть именно потому, что развивается скрытно, ведь мы избегаем этой темы в общении с детьми), – в этом нет сомнения; тестирование на художественных текстах это сразу проявляет,( как хороши здесь повесть Е.Мурашовой «Класс коррекции» или повесть Д.Олдриджа «Спортивное предложение»!).

Подводя итог, отметим следующее. Большинство подростков находится у нас пока на низшем (нулевом) уровне толерантности. Сами подростки самокритично оценивают свой толерантный потенциал на 3-4 балла.

Подростки еще далеки от полноценного освоения всех смысловых значений понятия «толерантность». Умозрительно, в общих чертах представляя, что это такое, подростки в своей жизненной практике не готовы демонстрировать толерантные реакции, так как отсутствует, стимулирующая такие реакции среда, очень невелик запас реальных и художественных впечатлений, связанных с толерантным поведением. Большинство конфликтов разрешается подростками спонтанно, в частности, потому что они не проговариваются с подростками, либо проговариваются уже по результатам конфликтов с явным порицательным уклоном. Подростки часто остаются один на один со своими проблемами и решают их, сообразуясь со своими представлениями и жизненным опытом, который неизбежно мал, что приводит к неверным, а то и роковым решениям.

Детская библиотека может внести свою немалую лепту в дело формирования толерантного сознания у юных граждан России. Библиотека по определению – территория толерантности: она обслуживает всех детей, без различия возраста, национальности, социального статуса, материального положения. Она обеспечивает каждому ребенку равный доступ ко всему многообразию информационных источников. При этом ведущим принципом обслуживания становится принцип равноправного диалога и сотрудничества. Этот исходный толерантный потенциал библиотеки необходимо развивать и поддерживать в целенаправленной библиотечной деятельности. Какие тенденции и направления работы здесь видятся наиболее актуальными на сегодняшний день?

Явно необходима работа по развертыванию всех смысловых оттенков понятия «толерантность», как для библиотекарей, так и для юных читателей. Требуется система занятий на профессиональных учебах библиотечных коллективов теоретического, дискуссионного, практического (тренингового) характера. Для подростков работа аналогичной направленности может реализоваться также в разных формах и вариантах: дайджесты на тему толерантности, информационные стендовые подборки материалов из периодической печати, встречи на дискуссионных площадках и т.д.

Существенно сдерживает развитие работы в этом направлении несформированность фонда опорных ресурсов для этой работы. Необходимо продолжить поиск, отбор и систематизацию художественных и иных ресурсов, способных участвовать в формировании толерантного сознания. Необходимо методическое осмысление уже заявленных ресурсов – подготовка методических материалов по книгам А.Маршалла «Я умею прыгать через лужи», Д.Олдриджа «Спортивное предложение», Д.Пеннака «Глаз волка», К.Патерсон «Великолепная Гилли Хопкинс», «Иакова он возлюбил», У.Старка «Умеешь ли ты свистеть, Иоханна?», В.Железникова «Чучело», А.Лиханова «Никто», В.Воскобойникова «Ты нужен всем», Е.Мурашовой «Класс коррекции», В.Солоухина «Мститель» и др.

Пора подумать о переходе к системным вариантам работы по данной теме, прежде всего, выстраивая ее по возрастной вертикали, чтобы представление о толерантных отношениях с возрастом содержательно прирастало, обогащалось смысловыми оттенками, чтобы наращивался фонд толерантных впечатлений, врастая в ткань косвенного жизненного опыта юного человека.

Учитывая стойкий характер рефлекса отторжения от незнакомого, иного, чужого, необходимо больший упор сделать на тех ресурсах, где есть взвешенная сбалансированность общего и особенного. Особенно плодотворной здесь может быть работа с фольклорными сказками народов мира, эпосом разных стран и народов – там есть и яркая, выразительная своеобычность, и глубина обобщений глобального характера, общечеловеческого звучания. Работа по формированию толерантного сознания должна быть неразрывно связана с работой по общему духовно-нравственному развитию подростков, поскольку толерантность есть производное базисных духовно-нравственных оснований личности.

Не будем забывать, что для подростков важна «жизненность», достоверность тех понятий, о которых мы с ними говорим. Поэтому необходимо, вероятно, шире привлекать «свидетельства очевидцев» – рассказы и показы людей, побывавших в разных странах, встречи с представителями зарубежных стран, межкультурные «обмены» между детьми национальных диаспор края или города. Продуктивным здесь может быть использование коммуникативных возможностей электронной среды.

Не менее важна деятельностная актуализация толерантных умозрительных впечатлений: очень плодотворными могут быть программы, включающие любые формы доброделания (создание самодельных книжек и игрушек для больных детей, чтение старших младшим, читательское «наставничество», овладение добрословием и т.д.)

Мы только в начале пути. Впереди долгая, трудная дорога, – но и благодарная и единственно возможная для всех людей.


Возврат к списку

Разделы
К началу страницы Top.Mail.Ru